Пианино нам досталось вместе со старым столом в нагрузку всего лишь за 400р, тогда это были копейки. Черное, лакированное, с двумя прожженными клавишами в крайней октаве, оно быстро вписалось в интерьер комнаты, и начались уроки. Я роняла дневник за инструмент, и не могла его оттуда достать. Я с удовольствием разучивала бардовские песни, и с гораздо меньшим - классику. Но самым приятным были вечера, когда за него садилась мама, и мы пели многие-многие старые хорошие светлые песни, а те, что мама не помнила наизусть, она подбирала на слух, - у меня почему-то никогда не хватало терпения, чтобы подбирать самой. Потом преподавательница подняла цены, и я перестала учиться. Но за пианино садилась, хоть и редко - размять пальцы, попеть песни, и понаслаждаться живым звуком инструмента.
Время шло, мы переезжали, пианино оставалось заброшенным, и играли мы на нем редко. Сейчас оно опять стоит в соседней комнате, но скоро нам снова надо будет переезжать, и я не знаю, что мы будем с ним делать. Теперь очень трудно даже даром отдать кому-то пианино.